Учительница… Она словно вторая мама для нас. Ее строгий и нежный образ сопровождает нас по жизни. Учителя – особая каста нашего общества, самоотверженные и преданные, высокообразованные и интеллигентные. Сколько бы ни было сказано и написано про учителей, образ учителя у каждого свой.

В Год исторической памяти обозреватель Алина Гришкевич продолжает авторский публицистический проект “Судьбы женщин – судьба единой Беларуси” рассказом об уникальной судьбе белорусской учительницы. Татьяна Николаевна Карпеченко, которой в 2024 году исполнится 100 лет, жительница деревни Александрия и Учитель с большой буквы. И не только потому, что она на протяжении четырех лет была классным руководителем Президента Республики Беларусь Александра Лукашенко в годы его учебы в Александрийской школе. В удивительной судьбе этой простой женщины множество событий и фактов, которые сродни крутому киносюжету. Кроме всего прочего, у нее четверо детей, пятеро внуков, восемь правнуков.

Татьяна Николаевна родилась в таежной деревне в Вологодской области (а по маминой линии ее корни из Шкловского района). В 18-летнем возрасте в годы Великой Отечественной войны начала учительствовать в Архангельской области и затем всю свою жизнь посвятила преподаванию любимого предмета – математики. Витиевато непредсказуемым был ее учительский путь на родину матери, в Александрию, который она помнит до мельчайших подробностей. Татьяна Николаевна рассказывает о непредсказуемых перипетиях судьбы, неожиданных судьбоносных встречах и также об учебе своего знаменитого ученика, об удивительных и незабываемых встречах с его мамой, простой деревенской женщиной, которая передала своему сыну жизненные ценности и истины.

Судьба как летопись страны

Последний месяц лета выдался на удивление солнечным и жарким. В один из таких погожих и теплых августовских дней Татьяна Николаевна встречала меня на пороге своего деревенского дома в Александрии, во дворе которого рядом с беседкой цвели красные цинии.

Женщина – в модном темно-синем платье, седые волосы красиво подчеркивают голубизну ее глаз.

Татьяна Николаевна в свои 98 лет выглядит по-учительски строго, разговаривает логически четко, помнит множество удивительных фактов той жизни, которую нынешние дети изучают только по учебникам истории. О столь почтенном возрасте напоминает лишь ее помощница-тросточка.

Учительница математики бережно хранит в своем сердце имена и фамилии многих учеников, в кого вложила частичку души. О странице своей трудовой биографии, когда была классным руководителем у будущего главы государства, говорит скромно: не я одна его учила.

В ее судьбу, как ленты в красивую женскую косу, вплетены многочисленные события и вехи истории страны, в которой было так много трудностей и достижений, мужества и патриотизма. Жизнь учителя наполнена созиданием и любовью, без них никак. Ведь так важно донести до юного ума не просто знания, а сделать так, чтобы глубоко в сердце молодого человека прочно проникла любовь к родимой стороне и желание созидать во имя своей Родины. Непростая задача, подвластная лишь людям неравнодушным и самим влюбленным в свое дело и Отчизну.

С высоты почти столетнего возраста Татьяна Николаевна рассуждает о простых житейских истинах, которые ей передались от дедов и прадедов и которые она в свою очередь дальше передает внукам и правнукам. В этой незыблемой преемственности поколений основа основ – любовь к родной земле, к выращенному на ней колоску золотого зерна, к родниковой воде в дедовской кринице, к восхитительному и незабываемому по жизни вкусу парного молока, надоенного мозолистыми руками мамы, к синему как мирное белорусское небо васильку, а также память о предках и всех тех, кто защищал батьковскую хату от лютого врага, кто полег в неравном бою и к чьим именам на обелисках мы приходим поклониться, ведя за руку своих детей, внуков и правнуков. И в этой непогрешимой жизненной сущности есть место только для мира и добра.

Через судьбу этой белоруски (а она считает себя именно таковой, хотя родилась в России, а затем приехала в Беларусь, на родину своих дедов и мамы) отражается многогранная история Беларуси, в том числе ее современное развитие. Женщина в конструктивном срезе белорусского общества – патриотичная и высокодуховная, своей судьбой показывающая пример созидания и истинного патриотизма на благо Родины.

Я уверена в том, что именно такие женщины, с непростой жизненной дорогой, созидающие и воплощающие вековые идеи добра и духовности, своим примером фундаментируют государство, объединяют и цементируют общество. Именно тот, кто вносит свой огромный вклад в развитие и процветание любимой Беларуси, передает из поколения в поколение память о традициях, в том числе образовательных, героизме белорусского народа как в мирное время, так и в годы Великой Отечественной войны, способствует воспитанию истинных патриотов страны, а также любви к Родине, приумножению культурных и духовных ценностей белорусского народа.

Родители

Татьяна Николаевна родилась в 1924 году в красивом таежном крае, в Вологодской области – в деревне Фоминская Морозовского сельского поселения Верховажского района, откуда родом ее отец. Папа Николай Алексеевич был военным.

Во время Первой мировой войны (1914-1918) он попал в Шкловский район, где и познакомился с будущей супругой Матреной Прокопьевной (мамой Татьяны) из деревни Черное, что примерно в 12 км от Александрии.

Спокойная и красивая деревенская девушка Матрена ему пришлась по нраву и у них как-то сразу возникла взаимная симпатия. Когда Первая мировая война окончилась, они поженились и парень увез суженую на свою родину в Вологодскую область.

И хоть не хотелось Матрене Прокопьевне покидать отчий дом, уезжать в неблизкий и холодный край больше чем за тысячу верст, все же она решилась и направилась вместе с мужем, собрав нехитрое женское приданое. Проводы с родными были слезными, все понимали, что свидеться придется нескоро, далеко уезжала, неблизкий свет, ведь не соседняя деревня, на телеге с лошадью в гости не приедешь.

Вернуться на свою родину Матрене довелось только спустя десятки лет, уже в преклонном возрасте, чтобы помогать одной из троих дочерей, Татьяне, воспитывать детей. А вот как младшая дочь попадет в Александрию, это отдельный разговор. Вот уж действительно, пути Господни неисповедимы.

А тогда, в 1918 году, в морозном таежном краю юную белоруску Матрену встретили тепло – родители мужа сразу же выделили молодым половину избы.

Мужу Николаю Алексеевичу на гражданке работа быстро нашлась. Человек грамотный, что в ту пору было не таким уж и частым явлением, стал работать в сельсовете писарем, что считалось уважаемым делом. А его супруга занялась домашним хозяйством.

Матрена Прокопьевна довольно быстро привыкла к местной жизни и к родителям мужа, которых почитала как своих, хотя скучала по родимой сторонке крепко и редкие весточки из отчего дома были для ее сердца, истосковавшегося по родным, сродни самому великому празднику. Она зачитывалась короткими строчками письма, написанными на вырванных из школьной тетрадки листочках, и потом в своей памяти вновь и вновь перебирала каждое слово, наполняя его все новым смыслом и тихой радостью.

Таежное детство будущей учительницы

Жизнь шла своим чередом и в молодой семье в любви и ласке родились три девочки. Старшая Анна появилась в 1918 году (стала учительницей, одного ребенка имела, прожила 82 года), средняя Глафира – в 1920 году (учиться не захотела, была домохозяйкой, дожила до 95 лет, родила шестерых детей) и младшая Татьяна – в 1924 году (у нее четверо детей).

Детство Татьяны было спокойным и счастливым, в родительской опеке и внимании, в труде. Три сестры росли дружными и по-деревенски крепкими, друг на друга равняясь, воспитываясь в трудолюбии. Девочек приучали чтить старших, помнить про своих предков, уметь все делать по дому и хозяйству, видеть красоту природы и беречь ее.

“Места там таежные, красивые, леса кругом, аж дух захватывает. И дома там строили огромные, просторные, чтобы несколько поколений в одной избе жили, – рассказывает Татьяна Николаевна. – Мы в одном доме с дедушкой и бабушкой, папиными родителями жили, только в другой половине. Зимы холодные, 40 градусов было и люди свое жилье приспосабливали под это, – рассказывает о своем детстве Татьяна Николаевна. – Была часть дома, где можно летом жить, а часть – где зимой. Бабушка с дедушкой на одной половине жили, а мы с родителями на второй половине. Кстати, дом этот сохранился до сих пор. Помню, как бабушка рассказывала про жизнь в былые времена, про своих прадедов, про обычаи и традиции семьи”.

“Мы держали большое хозяйство – корова, конь был обрабатывать землю, без него никак в деревне, овцы, куры и надел земли имели. Это было еще до создания колхозов, видите, какой я древний человек, сколько помню, – улыбается Татьяна Николаевна. – Жили мы в основном с того, что вырастили сами, хлеб, мясо, молоко были – конечно, не впроголодь, однако в экономии и очень рачительном деревенском подходе. К любой деревенской работе нас приучали с малолетства, мы все должны были уметь делать по хозяйству, родители говорили, что все в жизни пригодится, так, собственно, оно и произошло”.

“Деда и бабушку хорошо помню. Дедушка Алексей работал на почте, был очень властным человеком. Судите сами – настоял, чтобы нас, троих внучек, назвали в честь его родных сестер, – продолжает воспоминания уроженка таежных краев. – А наша бабушка Вера была очень религиозная. Запомнилось: мне было лет пять-шесть, она брала за руку и вела в церковь, там мы молились. Те духовные, религиозные истины вот так, с малых лет, входили в сознание и остались, пожалуй, на всю жизнь. Ее напутствия и некоторые молитвы до сих пор в памяти”.

“Шел 1926 год. Совсем неожиданно мой отец заболел неизлечимой на тот момент болезнью – сахарным диабетом, лечился и в районной больнице, но, увы… И осталась мама с тремя малыми детьми. Тяжелое выпало ей испытание. Мне тогда всего два с половиной года было, отца не помню. А у матери мало того, что трое дочек сиротами стали, так еще и хозяйство, надел земли. Тяжело это для одной молодой женщины, не под силу”.

Голубенький ситец под васильковые глаза

“Мама красивая была в молодости и на ее счастье нашелся парень, из деревни примерно в километрах 15 от нашей, которому приглянулась молодая вдова Матрена Прокопьевна. Не испугался ни троих девчонок впридачу, ни того, что придется идти в “примаки” в дом к матери, как говорили раньше. Получилось так, что он постарался заменить нам отца, не обижал ни меня, ни сестер, баловал. А потом в семье родился еще и братик. Так нас, детей, стало в семье четверо”, – делится воспоминаниями Татьяна Николаевна.

В этом таежном краю мужчины в летнюю пору работали на земле, по хозяйству, пахали-сеяли-убирали. А как только зима наступала, уходили на лесозаготовки, чтобы заработать деньги для семьи. Леса там богатые и заготовка леса была хорошим, хоть и тяжелым промыслом для деревенских мужчин. На лесозаготовках небольшие поселки стояли, люди там жили, магазины были.

“По весне отчим возвращался домой из тайги, гостинцев нам привозил – пряников, конфет подушечек и горошка, чему мы были несказанно рады. В нашем детстве не было магазинного изобилия, как сейчас. Каждая конфетка была как райский подарок. Отчим отдавал маме все заработанные тяжелым трудом деньги до последней копейки, она шла в магазин и покупала дочкам ситца, из которого местные портнихи шили нам платьица, и мы в них щеголяли по деревне, модничали очень. Не у каждого тогда деньги водились даже на такие скромные обновки. А для нас те платьица казались сказочными нарядами, мы чувствовали себя настоящими принцессами”, – вспоминает женщина.

Младшенькой, черноволосой и голубоглазой любимице Татьяне мама старалась покупать голубенький ситчик на платье – уж больно цвет шел к ее васильковым глазам. “Уже потом я поняла: ведь и маме тогда хотелось нарядиться, она молодая совсем была. Однако все для нас старалась, чтобы не хуже других одевались. Такая материнская самоотверженность была во всем – лучшее детям, чтобы они учились и выросли образованными людьми”, – с грустью говорит Татьяна Николаевна.

“Потом в нашей деревне организовали коммуну, это было еще до создания колхозов, я совсем маленькая была. В коммуну всех коров и коней забрали у сельчан. Запомнилось, что мы со старшей сестрой ходили за молоком, с бидончиками и ведерками, его распределяли по количеству детей в семье. Молока хватало, но не настолько, как если бы от своей коровы доили. Коммуны осенью организовали, а по весне люди забрали обратно в свои сараи коров и коней, и та коммуна распалась. Вот какие “доисторические” времена помню. Правда, год прошел и вновь собрали людей, чтобы агитировать за создание уже колхоза. Были семьи, что держали не одну, а несколько коров, большой надел земли имели. Если в доме, к примеру, имелась швейная машина, то семья считалась зажиточной и людей к кулакам причисляли”, – вспоминает бывшая жительница Вологодщины.

Учеба в таежной школе

Татьяна пошла на год раньше положенного тогда времени учиться в деревенскую школу в соседнем поселении Морозовском, которая была большой, двухэтажной, и классов в ней много было.

“Мои старшие сестры уже были школьницами, поэтому я вместе с ними научилась читать и считать. Помню, однажды мы со средней сестрой Глафирой, школа недалеко от нас стояла, гуляли и она завела меня в класс, посадила рядом с собой. Когда зашла учительница, то спросила про маленькую незнакомку – а это кто? Глафира ответила, что это ее младшая сестренка, она уже умеет читать. Строгая учительница не поверила и протянула с улыбкой учебник, мол, почитай нам. Татьяна, совсем не смущаясь, стала читать, да не по буквам, а как настоящая школьница, целыми предложениями. Учительница очень удивилась и посоветовала: тебе пора идти в школу. Так вот, благодаря случайности я стала учиться на год раньше. В семь лет пошла в школу, а тогда ведь брали с восьми. И таких вот судьбоносных случайностей в моей жизни затем оказалось много”, – повествует женщина.

Так в доме все трое сестер уже стали школьницами. Старшая Анна училась хорошо, а средняя ленилась немного, мама ее ругала за это. Классные собрания тогда проводились у кого-то из родителей дома, чтобы места всем хватило собраться. И поскольку дом у родителей Татьяны Николаевны был большим и просторным, то частенько все родители и учителя приходили именно к ним. Понятное дело, что до ушей девчонок доходило все то, о чем говорили старшие. Кого-то хвалили за успехи, как сестер Анну и Татьяну, а кого-то, как Глафиру, просили учиться получше.

Сестры

Глафира, которую учителя пытались пристрастить к учебе, только 6 классов окончила, и поскольку ее подруги не продолжили учебу дальше, то и она с удовольствием последовала их примеру, о чем впоследствии ни разу не пожалела. Видно, призвание девушки было стать, как мама, домашней хозяйкой, что по жизни у нее великолепно получалась, она занималась домашним хозяйством, которое у нее, кстати, было просто образцовым. С нее получилась хорошая хозяйка. И многими домашними секретами ведения домашнего хозяйства она с удовольствием делилась затем со своими сестрами.

Еще до Великой Отечественной войны Глафира, как и старшая Анна, вышла замуж, сестры родили по одному первенцу. Однако, к сожалению, обоих после войны ждала вдовья участь, их мужья погибли на фронте. Но после войны Глафира вновь обрела семейное счастье, выйдя замуж, как и мама когда-то, за холостого парня. У них еще пятеро детей появилось. Старшая Анна также второй раз замуж вышла.

Кстати, замужество младшей Татьяны пришлось не только на послевоенные годы, но и уже в совсем другом, далеком от Вологодчины крае.

У каждого своя судьба…

Приписала себе год, чтобы вступить в комсомол

Нынешняя молодежь уже и не знает, что характерными атрибутами для школьного советского времени были октябрятский значок, пионерский галстук и комсомольский значок. Через эти знаковые тогда для школьного времени этапы прошла и Татьяна, что считает важным и значимым для формирования активной жизненной позиции молодых людей.

Ей хорошо запомнилось вступление в комсомол, однако это стало для нее настоящей эпопеей ввиду совсем юного возраста. Девушка училась в 7 классе и многие ее одноклассники, которым исполнилось по 15 лет, как и требовалось, подали заявления для вступления в комсомол. Они были 1923 года рождения, а Татьяна – 1924 года. Поскольку Татьяна пошла в школу на год раньше, то до 15-летия ей не хватало ровно года, а вот желание стать комсомолкой было таким огромным, что девушке никак не хватало терпения дожидаться целый год и она стала действовать решительно. В школе как-то не обратили внимания, что одна из семиклассниц еще 14-летняя, поэтому дело было только за райкомом комсомола.

“В школе нас всех приняли, а потом в один из дней мы своим классом пешком направились в райцентр в райком комсомола. Иду и думаю: вот если они узнают, что мне нет еще 15 лет, что тогда будет, придется говорить, что не могу без комсомола. Вот таким огромным было намерение вступить в комсомольские ряды. Страх меня одолевал, ноги ватными становились, а желание стать комсомолкой превозмогало все это, – рассказывает Татьяна Николаевна. – И, о чудо, в райкоме никто даже не спросил про возраст, говорили больше про высокие жизненные цели и идеалы, про жизненную позицию. Дали нам комсомольские билеты, а также значки, которые мы сразу прикрепили и обратно домой шли с гордо поднятыми головами: мы – комсомольцы! Это была несказанная гордость и огромная ответственность для каждого из нас. Но, как мне кажется, самой счастливой из всех тогда была я. До сих пор помню эти прекрасные чувства. Кстати, звание комсомольца я гордо несла по жизни, хотелось сделать много полезного для страны, для общества. И это были не громкие слова, это была сама жизнь, наполненная конкретными добрыми делами. В те времена в обществе была мода на активистов, на общественников, на тех, кто созидал на общее благо, был патриотом. Эти идеи были само собой разумеющимися и истоки их были в октябрятском, пионерском и комсомольском движении – для каждого возраста свои идеи и свои воплощения общественных идеалов. Это была для нас как вторая религия, так нас воспитывали родители, школа, вуз”.

Училась она хорошо, считая, что маму и учителей огорчать нельзя. Особого предпочтения к каким-то отдельным предметам не выявилось – любила и русский язык, и немецкий, математику, географию, биологию. Физкультурой очень любила заниматься. Тем более в сельской школе на удивление для тех времен был большой спортивный зал, где были условия для занятий волейболом, баскетболом, лазать по канату, прыгать через коня. А зимой было просто снежное раздолье для детей, поскольку можно было вдоволь кататься на школьных лыжах и даже получать за это оценки, которые у Татьяны по данному предмету всегда были отличные.

Вместе с подругами они часто брали школьные лыжи и по таежным тропам мчались в лес, где любовались величием природы и неописуемой красотой снежных пейзажей. А если учесть, что эти лыжные прогулки – под скрипучий снег в 30-40 градусов мороза, то слово закалка приобретает совсем другой смысл.

Кстати, Татьяна Николаевна предполагает, что одна из основ ее крепкого здоровья по жизни – из таежного детства и непременных лыжных пробежек в лютые морозы, занятий в спортзале. Летняя закалка была еще та – в жарком поле за прополкой, доением коровы, пастьбой овец в любую погоду, ухаживанием за лошадью. Сельский уклад жизни был простым и понятным, с физическими нагрузками сродни физкультуре. Обо всем этом в своем почтенном возрасте жительница Александрии вспоминает с большой теплотой и, конечно, с грустью о безвозвратно ушедших годах детства и юности, проведенных на далекой Вологодщине…

Из Вологодской области – в Архангельскую

Как же быстро пролетели прекрасные годы безмятежной и веселой школьной учебы рядом с родительским домом и ежедневной теплой заботой мамы. С окончанием 7 школьных классов перед девушкой встал выбор: что делать дальше. Можно было продолжать учиться – в 8 классе школы в райцентре, что означало ежедневные походы туда пешком за 20 км от дома. Или же уехать учиться за 45 км в город Вельск соседней Архангельской области, где можно было жить в общежитии. В Вельске располагалось много различных учебных заведений, педучилище, сельхозтехникум, медучилище – только выбирай, что по душе. Своим юным умом Татьяна понимала, что с получением специальности она пойдет на свой хлеб и для мамы это будет огромное подспорье.

И вот подруги-односельчанки решили поступать в Вельск, кто в медицинский, кто в сельхозтехникум, а она с одноклассницей Тоней выбрала педучилище. С аттестатами, в котором были четверки-пятерки, похвальных грамот тогда не давали, девчата подали документы для поступления, успешно сдали экзамены и были зачислены на учебу.

К тому времени старшие сестры Татьяны уже ушли во взрослую жизнь, выйдя замуж и создав свои семьи. Татьяна направилась на учебу, и мама с одним только сыном осталась. Домашнее гнездо опустело…

Архангельский пединститут и диетическая столовая

Наступил 1941 год. Татьяна окончила педучилище, получив специальность учительницы начальных классов. 17-летнюю девушку направили на работу в один из районов Архангельской области.

Окрыленная, в июне она вместе с подругой Тоней приехала домой на последние учебные каникулы, после которых предстояло приступать к работе. Все было так прекрасно и хорошо в жизни, лето сияло яркими солнечными красками, молодая жизнь бурлила и кипела ожиданием чего-то нового и важного, что должно было прийти вместе с первой работой. Мама старалась еще больше обласкать и облелеять свою младшую дочурку перед тем, как она уедет в незнакомое место, где ни родных, ни знакомых. Мирные летние дни мчались стремительно, как воды в горных реках.

В один из июньских дней, это было 22 июня, из распахнутого окошка дома Татьяна с мамой увидели, как односельчане вдруг потянулись друг за другом к рупору, что находился на одном из домов. По всей улице из рупора, возле которого собрались и мужчины, и женщины, и дети, громко звучал голос Молотова. Он рассказывал, что договор о ненападении с Россией Германия нарушила, началась война и мужчины должны идти в военкоматы по месту жительства.

Мгновенно солнечный красивый день сменился тревожными красками и оттенками. Женщины стали голосить и причитать, дети глядя на них – плакать. Мужские лица сельчан враз стали суровыми и непроницаемыми, многие не понаслышке знали про Первую мировую войну, воевали, остались живыми и помнили все ужасы военного лихолетья. Чуть больше 20 лет мирной жизни прошло – и вновь война.

“Мне внезапно от всего услышанного стало так страшно, что мороз пробежал по коже. Я знала про войну по рассказам отца-военного и мамы, которая понимала: величайшая беда нарушила их спокойную жизнь. Что будет дальше, никто не знал, – рассказывает женщина. – А мне же предстояло все-таки ехать по распределению в Архангельскую область”.

Сборы из дома были быстрыми, с собой брать было особо нечего. Прихватив полотняную сумочку с платьицем и бельем, небольшим кульком с провиантом, в который заботливыми мамиными руками был положен ломоть хлеба, кусочек сала и банка с молоком, Татьяна направилась в путь.

Мама, набросив почему-то темный платочек, провожала младшую дочку со слезами на глазах, своим материнским сердцем понимая, что впереди у всех полная неизвестность и не стоит даже загадывать время следующей встречи.

Татьяна ушла из дома с неспокойным сердцем. Однако была уверена, что с 1 сентября станет учительницей первоклассников в какой-нибудь деревенской школе и даже готовилась мысленно, какие слова произнесет своим первым в ее жизни ученикам. Однако судьба распорядилась иначе.

Приехав в Архангельск, узнала, что ее посылают не на работу, а на курсы преподавателей старших классов в Архангельский пединститут, к чему 17-летняя девушка морально была не очень готова. Но ничего не поделаешь.

“Война внесла большие коррективы в школьное обучение. Если раньше учителями в том числе математики, биологии в школах работало много мужчин, то теперь большинство из них ушли воевать на фронт, защищать родину. И девушкам не приходилось выбирать: нравится – не нравится, хочу – не хочу. Было только одно слово – надо”, – рассказывает она.

Татьяну определили готовиться учителем математики в старших классах. Однако прежде всего предстояло сдать испытания по русскому языку и математике, которые она успешно выдержала и ее зачислили на учебу.

…Уже полным ходом шла война. Сводки с фронтов были нерадостными. Каждая свежая новость тут же разносилась среди молодежи, некоторые рвались на фронт. Но ведь и учить детей в школах кому-то надо, поэтому не всем повезло уйти воевать.

График учебы оказался насыщенным и плотным, все шло ускоренными темпами, занятия по четыре пары каждый день, кроме воскресенья. Жили в общежитии, в основном одни девчата. А настроение было – как бы выжить в такое время.

Хлебная карточка на 400 граммов и спичечный коробок соли

Студенты по карточке получали 400 граммов хлеба. И этого, конечно же, было очень и очень мало. В студенческой столовой паек также оказался чрезвычайно скудным: суп – перловка, разваренная в воде.

Еды нигде не было, с началом войны вмиг опустели и без того небогатые товарами и продуктами магазины. Все направлялось на фронт, тем, кто воевал, на дело победы, и Татьяна это хорошо осознавала. Лозунг тогда был – все для фронта, все для победы.

“Но желудку не прикажешь, молодой организм требовал еды и есть хотелось так, что постоянно сводило живот от этого буквально следующего по пятам чувства голода. Голод сопровождал постоянно и не проходил никогда, пока была война, – вспоминает женщина. – Реалии военного времени – все товары были дефицитными, а особенно – хлеб и мыло. Однако больше всего меня, студентку, впечатлило то, что на базаре соль и махорку продавали на развес спичечными коробками. Это был самый большой дефицит. А дома купленный по дорогой цене малюсенький коробочек с солью опустошался до обидного быстро”.

Вечно голодная молодежь шла на разные выдумки, чтобы хоть как-то заработать денег или раздобыть еды. Пошел слух среди студентов, что в расположенной неподалеку от общежития диетической столовой для закрепленных в ней людей выдавали дополнительные 200 граммов хлеба или же две ржаные лепешечки. А на обед – борщ из настоящей свеклы и чай с сахарином. А это же по тем временам настоящее сокровище.

Некоторые студенты, у которых желудки постоянно бурлили и пели голодные песни, умудрялись попасть в диетическую столовую, что считалось неслыханной роскошью в те голодные и страшные времена. Татьяне также как-то повезло закрепиться в ту столовую на коротких 20 дней.

Полученные в столовой две драгоценные лепешки ребята заворачивали в вырванные из школьной тетрадки листочки, шли на рынок и моментально продавали каждый по 30 рублей. А за эти 60 рублей девчатам уже можно было купить чулки или дешевенькое ношенное платьице. Одеваться ведь также надо было. Кто-то продавал свои вещи и покупал кусочек хлеба, кто-то – наоборот. Вот такие были времена.

Воздушная тревога

“Все было мобилизовано на укрепление города и оказание всемерной помощи фронту. Военные испытания стали настоящей проверкой огромной страны и общества, – продолжает повествование женщина об истории страны, которая неразрывно связана с ее судьбой. – Архангельск всегда играл особую роль как главный рубеж по защите северных российских территорий. Военная флотилия, торговые суда, речные и железнодорожные структуры города, судоремонтные заводы и судоверфи Архангельска – все было задействовано для дела общей победы над врагом. В городе также находился крупный эвакопункт и десятки госпиталей. Жители города погибали от обстрелов врага, а также от голода, хотя через морской порт на фронт проходили тысячи тонн продовольствия”.

Татьяна Николаевна до сих пор помнит те ощущения страха, которые вызывал рев серены, оповещающей о воздушной тревоге, когда была высока вероятность немецких бомбежек.

“И вот здесь также проявлялся комсомольский дух, который должен был вдохновлять молодежь на геройские поступки. Студентов, а это в основном девчата, распределяли по группам, которым предстояло дежурить на крышах и тушить “зажигалки”, оказывать первую медпомощь в санитарном звене, а также охранять порядок – в этом звене оказалась и я. Нам выдавали специальные пропуска, чтобы во время воздушной тревоги нас пропускали для прибытия в необходимую точку города, – в памяти женщины сохранились многие подробности. – Все люди бегут в убежища, а мы с однокурсниками стремглав несемся в обратную сторону. Никогда не забуду, как стоит старичок возле здания в центре города и просто трясется как осиновый лист то ли от страха, то ли от какой болезни. Мне самой очень страшно, а надо успокоить человека: все пройдет, все будет хорошо. Как только звучал отбой воздушной тревоги, все расходились по своим местам”.

Вой серены о приближающейся бомбежке до сих пор помнится женщине словно звон военных набатов.

Ржаная лепешка в обмен на билет в оперетту

Постепенно ситуация на фронте стала меняться, бомбежки прекращались. “В город стали приезжать артисты, музыканты. Читаем объявление – состоится оперетта “Сильва”, опера “Евгений Онегин”, спектакли. Все это ой как хотелось посмотреть, я же до этого ни разу не была в театре. Ржаные лепешки нас спасали – мы их умудрялись обменивать на театральные билеты. Одевали самые лучшие старые ситцевые наряды и рады были покрасоваться в них в театре”, – вспоминает Татьяна Николаевна.

После учебы на курсах, которую засчитали как начало получения высшего образования, девушку направили работать в 7-летнюю школу в деревне Плоское Устьянского района Архангельской области. Это в 70 км до ближайшей железнодорожной станции. Кстати, оттуда шла дорога на Великий Устюг – нынешнюю столицу Деда Мороза.

Это было первое рабочее место новоиспеченной учительницы математики, а заодно и физкультуры. Здесь Татьяне пригодилась и полученная в педучилище подготовка как учителя физкультуры.

“Преподавать физкультуру было легче, чем математику, – смеется учительница. – Школа оказалась немаленькой, с хорошими учительской, классами, физкультурным залом. А самое главное, что рядом со школой располагался двухэтажный четырехквартирный дом для учителей. Мы вместе с учительницей начальных классов поселились в одной комнате, что было просто счастьем для нас, молодых учителей, – так легко решился квартирный вопрос, и мы ни от кого не зависели. Нагрузка в школе была большой – каждый день по шесть уроков с одним воскресным выходным”.

Девушка сразу почувствовала преимущества самостоятельной жизни работающего человека. Первая зарплата, как какое-то чудо, – за нее в деревне можно было позволить себе купить несколько литров молока, корзину картошки. А по карточке стали давать целых 500 граммов хлеба, не то что 400, как раньше.

Забыть драгоценность тех граммов хлеба просто невозможно, хотя прошло несколько десятилетий.

Молодую учительницу новые места впечатлили красотой природы, глубоководием широких северных рек. Как раз деревня Плоское раскинулась на обоих берегах реки Устья. Так и называли – левоплоская и правоплоская. В реке местные старики ловили рыбу, которую затем продавали в столовую. Так что там были постоянно рыбные супы, которые полюбили молодые учительницы. А еще им заваривали чай с сахарином, и для Татьяны те пару лет, проведенные в Плоском, ассоциируются с сытными обедами и ужинами по сравнению с голодным военным временем.

Инспектор районо дал путевку в жизнь

Неизвестно, как бы сложилось будущее молодой учительницы и осталась ли она вообще в этой профессии, если бы на самом начальном пути трудовой биографии случайно не встретился человек, который дал ей путевку в жизнь.

…Инспектора районо тогда были грозой для школ. Их знали не только поименно, но и биография каждого была общественным достоянием. За школой в Плоском закрепили нового инспектора, который вместе с семьей спасся из блокадного Ленинграда. Ему выделили квартиру, он попросил еще участок земли, который они затем всей семьей лопатой вскопали, сделали грядки и посадили картошку, что было большим удивлением для местных жителей.

“И вот однажды пошел слух, что в школу скоро приедет проверка. Прихожу как-то на работу, а у нашего директора сидит незнакомый человек, как оказалось – инспектор районо Матышук, имя его не помню, – рассказывает Татьяна Николаевна. – Смотрю, он подошел к расписанию выбрать, на какой урок сразу пойдет. И тут же поинтересовался, кто алгебру в 6 классе ведет. А это как раз был мой класс. Он спросил у меня разрешения посетить урок, на что я буквально сквозь зубы со страхом сказала – пожалуйста. Сейчас-то те страхи смешными кажутся, а тогда я была ни живая ни мертвая, так оробела. Проверяющий посидел молча на уроке, мне ничего даже не сказав. А во время перерыва объявил, что хочет и в 7 классе на моем уроке побывать. Тут у меня в голове самые разные мысли стали роиться, ну, думаю, ничего хорошего это не сулит. И что вы себе думаете – после этого он пошел еще на урок геометрии, который я вела. Во время перерыва между уроками все мои коллеги смотрели на меня с нескрываемой жалостью, сочувствуя такому испытанию. На уроке геометрии я домашнее задание проверила, новую теорему рассказала и по ней дети стали решать задачу. Решили. Пока я записи в школьный журнал делала, инспектор неожиданно к доске подошел и что-то тщательно стал изучать. Тут меня и вовсе волнение охватило, думаю, может, что неправильно у меня. А он говорит – вы усложнили, можно было решение полегче найти. Так ведь любую задачу можно по-разному решать, это я только подумать успела, сказать вслух не осмелилась. Но меня это просто убило, мысли были только об одном, что инспектор решил убрать меня со школы. Но будь что будет”.

Когда в конце второго дня проверки в школе началось заседание педсовета, то Татьяна сидела, вжавшись в кресло и мысленно подготовившись к самому плачевному для нее исходу событий.

Однако когда проверяющий заговорил, то из его уст зазвучали только похвалы в адрес молодого математика – уроки ведет хорошо, дикция прекрасная, материал рассказывает ученикам доступно и понятно. Так расхвалил девушку, что та засмущалась от столь неожиданной радости. Для нее это была не просто похвала, а огромный стимул для дальнейшей работы.

“Вы еще молодой педагог и должны знать – из вас хороший учитель получится, не оставляйте эту профессию, учите детей”, – эти пожелания инспектора Татьяна Николаевна запомнила на всю жизнь и ими руководствовалась при принятии дальнейших жизненных решений. Доброе напутствие совсем незнакомого инспектора стало судьбоносным для Карпеченко.

Но самое интересное случилось впоследствии, когда судьба через много лет еще раз свела Татьяну Николаевну с этим удивительным человеком, благодаря которому она всю свою жизнь посвятила преподаванию математики. Правда, это была уже не личная встреча, а статьи в журнале “Математика в школе”. Однажды она прочитала в этом издании научную работу профессора Матышука, того самого проверяющего. Оказывается, этот человек добился научных успехов, стал кандидатом наук. Вот с таким выдающимся человеком в архангельской глубинке ее совершенно случайно свела судьба.

Медаль “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.”

Эту награду женщина получила за трудовой вклад в дело Великой Победы. Она, как и все комсомольцы, считала своим долгом сделать все возможное для того, чтобы приблизить победу над врагом.

“Во время работы в школе с нашей зарплаты вычисляли не только подоходный налог, но и еще 10% – на заем государству, за что давали облигации с условием, что в обмен на них потом вернут эти деньги. Мы, учителя-комсомольцы, были еще агитаторами, разъясняли ситуацию, распространяли облигации. А кому было предлагать те облигации? Колхозники за трудодни работали, денег не получали. А в другие семьи пришли похоронки. А к той вдове не пойдешь, у нее пятеро малых сирот на руках. Только малую часть облигаций с трудом удавалось распространить, а за оставшиеся платили мы сами, учителя. По-другому поступить было нельзя, совесть не позволяла. Сдавали из своей зарплаты также в счет других добрых дел, направленных на поддержание фронта”, – делится женщина.

Им ничего не было жалко для общего дела. Желали только одного – скорее бы окончилась война.

“Мы же комсомольцы и дух у нас был патриотический. На питание нам денег хватало, а нарядов не было и незачем их было пока покупать. Жили другими устремлениями. Вот дают мне, к примеру, адреса полевой почты двоих человек и надо послать им на фронт посылку. А что посылать? У тех местных жителей, кто держал овец, мы заказывали шерсть и вязали для фронтовиков перчатки, носки. Если удавалось раздобыть домашнее полотно и вату, то шили рукавицы. А еще мы сами делали кисеты (вышивали на них слова “За победу!”), которые заполняли купленной или подаренной стариками махоркой. Что интересно, они сами ее выращивали, сушили, затем резали. Мы шли то к одному, то к другому такому курильщику, и не было ни одного случая, чтобы кто-то нам отказал. А сколько же писем нам приходило потом со словами: “Спасибо за махорочку”. Кстати, переписка иногда завязывалась и уже когда окончилась война, то были случаи, что военные приезжали с фронта и женились на тех, с кем переписывались”, – вспоминает молодые годы военного времени женщина.

Запомнилось Татьяне Николаевне и то, как комсомольцы участвовали в подготовке хлебных обозов.

К примеру, давалось задание – к конкретному числу надо определенное количество зерна заготовить. Юноши и девушки снопы на поле убирали и молотили их цепями в гумне. Учителя-комсомольцы только после уроков в школе могли этим заниматься и зачастую, когда на улице уже было совсем темно. Только тусклый керосиновый фонарь освещал помещение, в котором ребята цепями били по снопам, а обмолоченное зерно потом пропускали через ручную веялку. Татьяна Николаевна занималась как раз очищением зерна. Ведра зерна были тяжелыми для хрупкой девушки, но что поделаешь, надо было работать, не отставать от других. Потом зерно в мешки затаривали и на повозках, запряженных лошадьми, везли мешки с зерном на мельницу, мололи его на муку, хлеб пекли. И такие хлебные обозы отправлялись потом на фронт. Вот таким был вклад в дело Великой Победы.

Судьба у каждого своя

Во время войны мама Татьяны Николаевны старалась не терять связь со своими белорусскими родственниками. Братья и сестры ее не забывали, писали письма, в которых в том числе были наставления: старайся, чтобы девочки твои получили специальность, образование.

Кстати, двоюродный брат мамы, то есть дядя Татьяны Борис Лалаев (старше ее на шесть лет), до войны работал учителем в Копыси. Это еще один человек, который сыграл судьбоносную роль в жизни молодой учительницы. Но обо всем по порядку.

“Когда началась война, Борис (он, кстати, потом в Министерстве образования Беларуси работал) попал в военный штаб, который по удивительному стечению обстоятельств дислоцировался в Вологодской области. Просто чудо, что у него оказался адрес моей мамы, и он прислал ей письмо”, – отмечает женщина. Мама Бориса не помнила, а только его сестру. В итоге родство все же было установлено, почтовая связь, хоть и не очень регулярная, налажена. Татьяна стала обмениваться короткими письмами со своим дядей, что впоследствии и привело к крутому виражу перемен, которые нежданно-негаданно привели ее на родину матери.

“…Однажды дядя сообщил в письме, что деревня Черное освобождена, как и вся Беларусь, про сестер писал, что они живы и здоровы и хотят познакомиться с родственницей из таежной глубинки. Поинтересовался, как мне работается и живется. Я ответила, что заканчивается время моей работы в Плоском и очень хочу перебраться поближе к родине. Дядя пригласил приехать посмотреть, как живет белорусская родня”, – вспоминает она.

Мать сразу подхватила эту идею и посоветовала дочери: съезди посмотри, как живут двоюродные сестры. Поскольку к тому времени девушка уже уволилась с работы и вернулась к маме, то взяла чемоданчик и направилась поездом в Беларусь. Она тогда не знала, что навсегда уезжает из Вологодской области.

Судьбоносная встреча в шкловском парке

Это был 1946 год, первый послевоенный. Дядя к тому времени уже демобилизовался и работал в Могилевском обкоме партии на хорошей должности. Он встретил девушку из Вологды на железнодорожной станции.

А когда она приехала в Черное, то с радостью познакомилась со своими многочисленными родственниками. Сестры были живы, а двух братьев матери убили на фронте. Сначала девушка неделю гостила у одной тетушки, потом у второй, которые все потчевали ее драниками и разносолами. Приехав из таежной деревни, Татьяна привыкала к местной природе, к местным нравам и традициям, осознавая, какие прекрасные люди ее родственники.

Дядя приехал из Могилева однажды на выходные и предложил поехать познакомиться со Шкловом. Как раз туда на повозке с лошадью направлялся сосед. Вот так, на телеге, они добрались до районного центра. Прогулялись по парку, по городку, который сразу же понравился девушке.

И вдруг навстречу им идет незнакомый молодой мужчина. Встреча та стала судьбоносной для девушки и навсегда связала ее с Беларусью, с Александрией: “Оказалось, что он однокурсник дяди – вместе учились в Могилевском пединституте, дружили, оба прошли войну, остались живы, поэтому поводов для радости было много. Недалеко – скамейка, сели, стали общаться. Выяснилось, что его друг работает в районо. Дядя сходу задает вопрос: вам учителя математики нужны? Тот сразу с расспросами ко мне: где работала, что оканчивала, какой опыт. У меня же в голове даже мыслей никогда не было, чтобы остаться в Беларуси, я просто приехала погостить и собиралась непременно вернуться обратно к маме и работать там в школе. Я, конечно, в растерянности, а он уговаривают все активнее: оставайтесь у нас работать, мы подберем хорошую школу, хорошее место. Долго сидели, уговаривали. И договорились, что если соглашаюсь, то в такой-то день приезжаю в районо. Поехали мы обратно, а я не знаю, какое решение принять. Борис говорит: я бы на твоем месте остался здесь”.

В итоге девушка поддалась на уговоры родственников, которые были только рады такой нечаянно подвернувшейся возможности оставить племянницу здесь. Молодой учительнице на выбор предложили две школы, одна из которых в Александрии.

Вначале она решила съездить на разведку в Александрийскую школу. Тогдашний директор, фронтовик Дмитрий Илларионович Галанов, настолько тепло и душевно встретил учительницу математики, столько всего наобещал, что никуда больше ехать она уже не хотела.

Ее определили на квартиру с действительно хорошей, добродушной хозяйкой. Девушка стала работать в школе, знакомиться с местными людьми и сразу ощутила огромное уважение со стороны сельчан, каждый из которых утром еще издалека здоровался с новой учительницей.

По выходным она ходила в деревню к своим тетушкам, которые старались всячески ее поддерживать и мечтали выдать замуж за местного парня, чтобы окончательно закрепить ее в этих местах.

Сватовство через директора школы

Еще во время работы в Архангельской области у Татьяны был поклонник, который потом ушел в армию. Все плакали, когда провожали его, а потом почты боялись, уж больно часто похоронки приходили. Он остался жив и потом писал своей подруге, что приедет в Беларусь и заберет ее.

Однако судьба уготовила девушке совсем другого суженого. Татьяна Николаевна улыбается, вспоминая про знакомство со своим будущим мужем, за которого ее посватал директор школы.

“В местные колхозы постоянно приезжали инструктора райкомов партии, которые иногда и в школу заглядывали, лекции читали, в основном про международное положение и про дела колхозные, – вспоминает тот интересный период своей личной жизни женщина. – И вот смотрю, зачастил к нам один молодой мужчина, завотделом пропаганды и агитации Григорий Степанович, и ко мне поближе старается держаться. А я на него и внимания не обращала, он был постарше меня лет на восемь. Мне 24 года, а ему, как оказалось, 32. Он родом был из деревни Герасимовщина, что неподалеку от Александрии, и дружил с директором школы. Оба фронтовика, у них было много общего. Григорий Степанович служил в войсках связи, прошел всю войну и сполна хлебнул фронтового лихолетья, дошел до Берлина, у него медаль “За взятие Берлина”. После войны завершил учебу на историческом факультете Могилевского пединститута”.

“Как мне уже потом рассказали, директор школы в шутку заметил Григорию Степановичу: что ты в холостяках ходишь, давай я тебя женю. И видно, что речь зашла про меня, поскольку в один прекрасный осенний день я после уроков возвращалась домой и возле директорского дома меня окликнула и пригласила зайти жена директора Люба. Мы с ней одногодки и общались иногда. Зашла, смотрю, а у них стол накрыт и в гостях Григорий Степанович. Директор школы представил его как кандидата в мои женихи: хороший мужчина, вы ему нравитесь, познакомьтесь поближе, может, вы найдете друг друга. Мы поговорили, пошутили и мужчина меня проводил до дома, правда, в квартиру я его не пригласила. Он же спросил: если придет в следующий раз, не выгоню ли из дома. Татьяна только заулыбалась”, – вот так все и началось.

Григорий Степанович после этого и вовсе зачастил в командировки, все чаще находил повод заглянуть к девушке. С ним было интересно общаться, он много знал, однако молодая учительница была наполнена мыслями про работу и в них не было пока места для раздумий про замужество. И так все было просто хорошо в жизни. Татьяну Николаевну уважали в школе, ученики ее любили, рядом было много заботливых родственников. Послевоенная жизнь налаживалась, все постепенно отстраивалось кругом, появлялись товары в магазинах.

Правда, иногда девушка с грустью наблюдала, как у замужних подруг появлялись дети, как они обустраивали свои семейные гнезда.

Татьяна и Григорий общались больше на колхозных и школьных собраниях, иногда ходили на танцы. Он снимал квартиру в Шклове, а она – квартиру в Александрии. Когда это расстояние стало для них слишком тягостным, то мысль быть вместе стала посещать их все чаще. Это было в феврале 1949 года, через три года после приезда Татьяны в Беларусь.

…Однажды в субботу Григорий просто приехал в Александрию, поскольку в воскресенье ему и ей предстояло работать на избирательных участках. Парень как-то очень просто предложил своей невесте: давай зарегистрируемся. Она мысленно уже решила для себя данный вопрос в положительную сторону, поэтому не стала отнекиваться. Они пошли в сельсовет. Невеста была одета в пальто, под которым обычный костюм учителя – юбка, блузка и пиджак. В сельсовете их встретила только одна секретарь, никакой музыки и пафоса. Кстати, не надо было и заранее подавать заявление на вступление в брак.

Все просто, никаких сложностей. А между тем эта простота и обыденность не помешали семье прожить совместную жизнь длиной в 37 лет, в любви и уважении друг к другу.

А тогда молодожены быстренько расписались и от сельсовета уже разошлись работать в разные стороны, каждый на свой избирательный участок.

Сейчас Татьяна Николаевна вспоминает все это с улыбкой, насколько все было просто. А ведь в те времена организовать свадьбу было очень сложно, на это не хватало ни денег, ни продуктов. К слову, учительнице тогда вместо зарплаты выдавали муку. Хорошо, что живя на квартире, она питалась вместе с хозяйкой, которая готовила обеды и ужины.

Замуж Татьяна выходила, четко понимая, что муж ее человек такой же небогатый, как и она сама. К тому же у него были пожилые родители, за которых он был ответственным, ведь его братья не вернулись с войны.

После росписи в сельсовете молодожены несколько дней не виделись. Они договорились, что Татьяна скоро приедет к мужу в Шклов на поезде. Она принарядилась, платье выходное одела, настроение приподнятое, но уверенности, что Григорий встретит, у нее почему-то не было. Думала, может забудет. Приходит на железнодорожную станцию и случайно встречает там директора школы. Сказала ему: если мой муж меня не встретит, то обратно по путям пойду в Александрию и больше у нас с ним ничего не будет. Подъезжает и видит – стоит молодой супруг на перроне, ждет.

И тогда, взяв его под руку, девушка вместе со своим суженым пошла не просто к нему домой, а в длинную и прекрасную семейную жизнь.

Душой приросла к Александрии

До 1950 года жена работала в Александрии, муж – в Шклове.

“Когда я забеременела, то надо было жить вместе. Я душой приросла к Александрии и уезжать отсюда никуда не хотела, поэтому заявила: как хочешь, а из Александрии никуда не поеду. Вот такая смелая была, – сама теперь удивляется своей решительности Татьяна Николаевна. – Ну что же, решили поехать посоветоваться к свекрови, которая как мудрая женщина не стала спорить со мной, невесткой, а поддержала”.

В Александрийской школе завуча тогда не было, поэтому Григорий Степанович стал работать вместе с супругой в одном коллективе. Для молодой семьи выделили полдома, в котором было абсолютно пусто, да и купить было не за что и негде. Однако молодой супруг приехал не с пустыми руками. У него были кровать железная, радиоприемник, а стол он соорудил из досок. Стали обживаться, очень медленно, но тогда ведь не это было главное. Они радовались мирной и спокойной семейной жизни, хорошим отношениям и верили, что впереди все будет хорошо в нашей жизни и в нашей стране.

Уже зимой 1952 года семья переехала в собственный новый дом, в котором Татьяна Николаевна живет и сейчас.

Поскольку семья постепенно увеличивалась, то мама Татьяны вернулась на родину, переехала помогать дочери растить детей. В учительской семье появились корова, свиньи, куры, был большой огород, сажали картошку. Четверо детей Татьяны Николаевны – ее счастье и гордость. В семье в 1950 году родился сын Владимир, сейчас живет в Воркуте, у него одна дочка и внучка. В 1952 году родился Анатолий, который живет в Могилеве, у него двое детей, три внука. В 1953 году родилась дочь Галина, она теперь в Москве, у нее двое детей, четверо внуков. В 1957 году родился сын Александр, который сейчас живет вместе с мамой.

Четверо детей, пятеро внуков, восемь правнуков – все они приезжают по возможности в Александрию, чтобы проведать свою любимую маму, бабушку и прабабушку.

Классный руководитель в 5 А

Татьяна Николаевна хорошо помнит своих учеников, в том числе тех, у кого была классным руководителем.

“Классы тогда были большими и Александрийская школа работала в две смены: в первую ходили старшеклассники, во вторую – младшие начальные классы. И вот мне поручают классное руководство в 5 А классе, в котором учились дети в основном из деревень Александрия и Межник. Обычные деревенские мальчики и девочки, спокойные и озорные, послушные и не очень, готовые окунуться в мир знаний и вместе с тем желающие похулиганить. Все очень разные. Александр Лукашенко выделялся высоким ростом в классе, выше других одноклассников был. Он всегда был опрятно одет, с красным галстуком, очень старался учиться”, – вспоминает бывшая учительница.

Екатерина Трофимовна

“Мне, как классному руководителю, надо было знать семейные условия каждого ученика, поэтому и в семье Лукашенко мне приходилось бывать. Мама Александра Лукашенко – Екатерина Трофимовна – была человеком очень скромным и трудолюбивым.

Она работала дояркой, труд этот нелегкий, особенно по тем временам, когда практически всю работу приходилось на ферме делать вручную – коров доить, убирать за ними, огромные бидоны с молоком и корма носить. Доярки в деревне были очень уважаемыми людьми, поскольку все понимали, как нелегко дается каждый литр надоенного молока и как много приходится трудиться женщинам”, – рассказывает Татьяна Николаевна.

“Екатерина Трофимовна была членом Компартии, и это говорит о многом. Ведь в партию принимали только самых достойных”, – замечает учительница.

Родники земли родной и сила любви материнской

“Екатерина Трофимовна жила вдвоем с сыном в Александрии-2. Как и большинство в деревне, в семье держали хозяйство – корова, поросенок, куры, – вспоминает бывшая учительница. – Все видели, что Екатерина Трофимовна души не чаяла в своем любимом сыне и наряду с этим приучала его с малых лет ко всякому труду, любви к природе. Он с детства, как настоящие деревенские мальчишки, приучен был и за плугом ходить, и траву косить, и дрова заготавливать, в общем всю деревенскую работу делать. И даже корову доить умел”.

“Кстати, было принято, что дети после школы помогают родителям на ферме (это не то, что теперь за компьютерами неотрывно сидят, не поднимая глаз). И Александр очень много времени проводил на ферме, где трудилась мама, старался ей подставить плечо как настоящий мужчина, хотя тогда ведь был еще совсем ребенком. Конечно же, Александр с детства рос в материнской любви и сам старался отвечать маме тем же, и эта сыновняя забота проявлялась в конкретных делах. Дома он матери также помогал, старался брать на себя часть домашних хлопот. Хочу сказать, что если бы теперь детей с малолетства так приучали к труду, то и люди, и мир, наверное, были бы другими, более добрыми”, – говорит Татьяна Николаевна.

Родники земли родной и сила любви материнской – это очень важно в жизни, это та платформа, на которой зиждется жизненный путь человека…

Лучший ученик по истории – Александр

“Мой муж преподавал в классе Александра Лукашенко историю. Бывало, мы дома обсуждаем дела школьные, разговариваем про своих учеников, кто в чем преуспел. И я интересовалась у супруга, какие ученики у него самые хорошие. “У меня лучший ученик – Саша Лукашенко”, – постоянно говорил муж. Мне, как классному руководителю, это было очень приятно. Будущий Президент отдавал предпочтение гуманитарным предметам, языковеды также его хвалили, сочинения, изложения хорошо писал”, – продолжает бывшая учительница.

“Александр был также лучшим в классе по спорту. Преподаватель физультуры, придя в учительскую, частенько говорила: на соревнованиях Лукашенко был лучшим. Я очень гордилась его успехами, как, впрочем, и всех ребят, у которых были достижения. Гордилась и горжусь своими учениками, – говорит Татьяна Николаевна. – В общественной работе Александр также активно участвовал”.

Татьяна Николаевна вспоминает, что зарубежная журналистка как-то спросила ее: чтобы вы сделали, если бы знали, что в вашем классе будущий Президент? “Если бы знала, что в моем классе будущий Президент, то отдельный дневник вела бы и подробно обо всем писала бы”, – ответила учительница.

Учебники по истории

“Александр очень много читал, по историческим темам особенно увлекался литературой, в местной библиотеке много брал разных книг. Однажды мы с ним встретились на улице, парень шел как раз из библиотеки, и я поинтересовалась, куда он думает поступать. Он ответил, что в пединститут в Могилев”, – делится бывший классный руководитель.

“Александр успешно окончил 10 классов средней школы. И вот как-то уже летом приходит к нам домой и говорит: “Я подал документы на исторический факультет. Григорий Степанович, вы мне подскажите, на что при подготовке обратить особое внимание”. Они тогда долго разговаривали, мой муж советовал что-то и дал ему дополнительные книги по истории. Александр забрал и ушел готовиться к поступлению. Мысленно мы ему пожелали удачи. А когда поступил в Могилевский государственный педагогический институт имени Кулешова, то вернул книги, поблагодарил мужа и рассказал, что историю сдал на 5 . У него даже спрашивали, кто в школе преподавал этот предмет”, – вспоминает подробности Татьяна Николаевна.

Сыну Екатерины Трофимовны все мужчины пожали руку

“После окончания каждой четверти мы, учителя, должны были ходить по деревням, в которых жили наши ученики, и проводить родительские собрания, а вместе с этим читать доклады о международном положении. И вот однажды меня и еще одну учительницу посылают проводить собрание в деревню Вышково. И я предложила Александру Лукашенко сходить с нами и прочитать лекцию. Он как раз в нашей школе, по-моему, на практике был, не помню этого точно, – продолжает Татьяна Николаевна. – Собрание было на 7 часов вечера назначено, чтобы люди успели управиться с домашним хозяйством. Шли мы пешком, километров пять пути быстро пролетели в разговорах про учебу в институте, его оценки, а также наши школьные дела. И вот приходим, людей собралось много, мужчины в основном, женщины остались домашними делами заниматься.

Поговорили про учебу детей, кого-то хвалили, кого-то ругали. Александр прочитал доклад о международном положении. Помню, что сельчанам выступление парня понравилось, и уже после окончания люди нас обступили, спрашивают меня, а кто же это так хорошо рассказывал нам про ситуацию в мире? Отвечаю, что это наш александрийский парень, школу окончил, теперь в институте учится. А чей, спрашивают хлопец? Говорю, что это сын Екатерины Трофимовны. И люди стали к Александру подходить, пожимать ему руку в благодарность за интересную информацию. Никто тогда и предположить не мог, что жмут руку будущему главе государства”.

… Слушая Татьяну Николаевну, я подумала о том, что мы пока недостаточно громко и звонко пишем про матерей, их роль в формировании жизненной позиции человека. А ведь неизвестно, сумел ли бы стать тем, кем стал, каждый. Величественная роль матери, ее самопожертвование, ее жизненное мужество и неизмеримая доброта – это та основа, которая формирует человека и затем помогает жить, принимать выверенные решения в сложнейших жизненных ситуациях и испытаниях…

Татьяна Николаевна также вспоминает такой эпизод: “Было это после первых президентских выборов, я шла в магазин. Недалеко от моего дома одно время находился медпункт и оттуда Екатерина Трофимовна выходит. Мы с ней встретились, поздоровались. Я и спрашиваю: вы что, заболели. А она мне говорит, что переживает сильно за сына, прямо сердце болит. Через несколько дней вновь встретила ее, Екатерина Трофимовна сказала, что все нормально”.

Да, материнское сердце всегда наполнено волнением и тревогой за своих детей, даже когда они уже взрослые…

Встреча с Президентом

“Уже когда избрали Александра Григорьевича Президентом, стало известно, что он приедет в Александрию. Людей тогда собралось очень много встретиться с ним, из окрестных деревень пришли. Я младшего внука взяла и также направилась на встречу. Сама иду и думаю: за четыре года моего классного руководства ведь всякое случалось, это же мальчишки, бывало, что и строга была с ними, и поругаю за что-нибудь, за какие-то небольшие шалости, в которых все ребята участвовали. Может, я слишком строгая к нему была. А потом успокоилась: все правильно я тогда делала. Во время встречи я в сторонке стояла. Он долго с людьми говорил, ему много вопросов задавали. А потом увидел меня, подошел и представил всем: “Это мой классный руководитель Татьяна Николаевна”. Сфотографировался вместе с нами. Он тепло нас, учителей, поприветствовал”, – продолжает свой рассказ про ученика Татьяна Николаевна.

Учительница рассказала и о других встречах со своим учеником, в том числе в здании сельской школы, где учился Александр Лукашенко.

Одна из таких волнующих встреч была 1 сентября 2018 года, в Год малой Родины, в Александрийской средней школе.

“Александр Лукашенко поговорил с нами, учителями, каждого расспросил про здоровье и жизнь, пожелал нам всего хорошего, а мы тоже ему высказали самые искренние пожелания добра. Он с нами также сфотографировался”, – рассказывает бывший классный руководитель Президента.

Счастлива ли долгожительница

Татьяна Николаевна считает себя счастливым человеком. “Всего было на веку, всего хватило в жизни, как у каждого, но я вместе со страной шла. Я счастливый человек. У меня нормальная благополучная семья. У меня дети все уже пенсионеры со стажем, меня вместе с внуками навещают. Более 40 лет я проработала на любимой работе, которая была в метрах 800 от дома. На свою старость не обижаюсь, сын меня досматривает, государство обеспечивает. Ветеранская организация района, райисполком, соцзащита меня не забывают, чествуют по праздникам как ветерана в первую очередь”, – делится она. И шутит: “Мой организм закаленным и здоровым оказался. Я в больницах только детей рожала”.

Мечта о подарке на 100-летие

Мы сидим в доме у Татьяны Николаевны и разговариваем о жизни и мечтах. Я интересуюсь, о чем мечтает женщина.

Она отвечает: “Хочу до последних дней дожить в таком виде, как сейчас. Если доживу до своего 100-летия, а это будет в 2024 году, то хотела бы его встретить на своих ногах, в таком же здравии, как сейчас. И, конечно же, мечтала бы видеть на юбилей своих учеников, особенно Александра Лукашенко, – вот такие мечты у учительницы из Александрии. – Мечтаю пригласить своего бывшего ученика на 100-летие. А ему хочу пожелать, чтобы работал на благо родной Беларуси, пока хватит здоровья, и чтобы всегда в нашей стране были мир и спокойствие”.

… Судьба простой сельской учительницы – как пособие по истории страны и жизни белорусского народа, как часть летописи, в страницы истории которой вплетены личные события. Все они словно звенья единой судьбы народа. И пусть мирным, созидательным, солнечным будет завтрашний день нашей любимой Беларуси.

Алина ГРИШКЕВИЧ,

фото Олега Фойницкого и Николая Петрова.